www.rockisland.ru

[Muchkap]

myster, продолжение следует?
_________________
Нур Мухаммед Тараки

[myster]

[myster]

Еще из снов:
===
Я был в отчаянии. Не то, чтобы раньше оставались какие-то надежды. Не было сомнений, что человечество обречено. Еще месяц-другой и конец... Но сегодня все окончательно потеряло смысл. Я обнаружил, что дом, где я жил, захвачен этими паукообразными тварями. Неизвестно откуда они появились. Они разом заполонили всю Землю, постепенно уничтожая все вокруг. Впрочем, людей они обычно трогали. Что, однако, не помешало привести человечество, привыкшее к цивилизации, к краю гибели. Я не знал, что с моими знакомыми и друзьями, я не мог никого найти. Похоже, я остался в одиночестве, а теперь и без своего последнего убежища. Я брел по улице, тупо глядя на разруху вокруг, на редких людей, пробегающих мимо, вероятно таких же отчаявшихся и безумных. Мыслей уже не было, я не искал выхода, я просто шел и шел неизвестно куда.
Впереди послышался громкий разговор двух людей. Один голос я узнал. Это был мой сосед. Теперь уже бывший. Я подошел ближе. Сосед о чем-то упрашивал человека в длинном черном одеянии и совал ему деньги. Тот, взяв деньги, начал объяснять:
- Ни в коем случае не выпускай из рук матрицу, если выпустишь, то ничего не выйдет.
Я заворожено глядел на этих двоих. Я понял, кто этот человек в черном. Это Проводник. Я слышал о таких людях, дарующих спасение. Они дают возможность сбежать из этого ада. Сосед, крепко держа в руках решетчатую пластину, которая очевидно и была матрицей, о которой шла речь, спросил:
- А можно попасть в 20-й век, в эпоху технического прогресса? Меня всегда это интересовало.
- Ну конечно! Главное, не выпускай матрицу. И надеюсь, ты понимаешь, чтобы родиться там, ты должен умереть здесь. Но только в этом я тебе не помощник. - Мне показалось, что проводник недобро ухмыльнулся. - Ступай.
- Да-да! Я на все согласен! - Сосед, закивал и бросился к автостраде.
Я подбежал к нему и вцепился в матрицу.
- Я тоже! Я хочу туда! В двадцатый век!
Вместе мы выкатились на дорогу наперерез потоку машин. Я зажмурился. Мне не пришло в голову, что Проводник нас попросту обдурил, мне отчаянно хотелось верить, и я верил...
Машины с гулом проносились мимо, не задевая нас. Я ждал конца. Вот-вот... Сейчас... Но конец не приходил. Свет фар бил сквозь веки. Открыв глаза, я огляделся. Я уже не понимал где я нахожусь. По краю автострады шел ребенок в грязной одежде. Машины едва не задевали его. Отпустив матрицу, я бросился к ребенку и вытащил его на тротуар. Машинально я спас ему жизнь. Зачем? Ведь все равно он скоро умрет. Как и все мы. Я прислонился к столбу. Мы умрем. Но мы не властны над этим. Жизнь имеет на нас свои планы. Возможно, надежды нет и все потеряно, но мы продолжаем существовать, словно по привычке. Все происходит так, как должно быть. И мы идем туда, куда нас ведет жизнь. Я последний раз взглянул на стоящего посреди дороги испуганного соседа, развернулся и пошел прочь...
===

[Людовиг]

Мария очень устала: помыть такой огромный бассейн за два дня пока спустили воду очень тяжело. И, кроме того, тяготили семейные проблемы. Муж уже неделю не является домой. Со вздохом переносит ведро и щетки, постепенно отступая вглубь бассейна, где работы непочатый край. Сверху раздались шаги. Подняла голову. Под стенкой стоял Виктор, ее муженек, небритая физиономия ничего не выражала.
-Я ухожу от тебя…, - сказал он.
-Иди куда хочешь…,- прервала она.
-…к другой женщине, - продолжил он. Терпение Марии иссякло. Она схватила мокрую тряпку, швырнула в его сторону. Виктор не пытался увернуться, тряпка шлепнулась прямо в лицо и секунд на 10 задержалась на оном, затем медленно отвалилась и упала на пол. Криво улыбнувшись, он развернулся, неторопливо направился к выходу. Мария долго стояла недвижимо, затем прейдя в себя достала из кармана увеличительное стекло, встала на корточки и принялась внимательно изучать лежащую на полу тряпку. После кропотливого анализа полученных данных, она пришла к выводу, что надо-бы догнать мужа еще добавить на орехи. Схватив тряпку, побежала по коридору. К зданию спорткомплекса пристроена большая витая лестница. Когда Мария выбежала наружу, Виктор уже был на несколько пролетов ниже. По лестнице подымалась плотным потоком толпа посетителей. Догнать мужа, растолкав людей, было весьма проблематично. Она перегнулась через перила и запустила тряпку в Виктора. На сей раз орудие мести пролетело мимо цели, плюхнувшись на лестнице. Виктор затерялся в толпе и успешно ретировался. Маша побрела на рабочее место. Но тряпка не осталась лежать под ногами прохожих без внимания, ее подняли, стали передавать из рук в руки. И вот уже на площади группа энтузиастов растягивает в разные стороны голубую материю. Всех наблюдавших за происходящим охватило чувство патриотизма и коммерческой заинтересованности. У кого-то в руках появились ножницы, ткань стали делить на отрезы…

Моя жена имеет очень странную привычку: она приглашает жить в нашу квартиру совершенно незнакомых случайных людей. Вот и сейчас, вернувшись домой, обнаружил в квартире незнакомку лет тридцати, сидящую на диване в то время как жены дома не оказалось. Особа бросила на меня грустный взгляд. Не сказав ей ни слова, прошел одетый в спальню. Кровати были застелены новым постельным бельем из голубой ткани. Я догадался: его сшила эта женщина……
_________________

Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки! Зарегистрируйтесь или Войдите на форум!

Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки! Зарегистрируйтесь или Войдите на форум!

[Григ]

Почти сценарий для Гринуэя Для короткометражки, во всяком случае. Внимание автора привлекают чрезвычайно забавные сочетания смыслов:

[Людовиг]

[Григ]

Привычка тешить себя маленькими порциями чайной беседы, оказывается, вовсе не так уж навязчива. Общение не имеет большого значения, когда становишься фоном для себя же самого. На себе-то всегда сэкономишь, особенно в самые роскошные моменты - берите, пожалуйста, нам не жалко...Все довольны. Стареем, пряча глаза в книге - вспоминаем, читая, как отвлекались от чтения, черкали в тетрадках разные лица, писали какие-то имена. Прошлое связано с вечером - и густой листвой, и длинными тенями, и кошмарным оранжевым абажуром, зачем-то утыканным значками. И листья сметены, и свет потушен - все выкинем на помойку, и себя туда вынесем, ляжем аккуратно на талый снег. Посмотрим в беззвездное небо. Вспомним Плеяды, и холодную зиму в далеком детстве.
_________________
feel no collar

[Григ]

МАДАМ КАЛЛА


Моя мать регулярно ездила в Таллинн, останавливаясь у своих старых друзей, Владимира Владимировича Сапожнина и его супруги, Марьи Васильевны – и вот впервые взяла меня с собой. Это было в 197…году, и я, тогда подросток, шел по старому городу , силясь не показывать своего интереса, хотя и был в совершеннейшем очаровании – Таллинн потряс меня своим средневековым обликом, едва мы сошли с поезда. Сапожнины жили в 600-летнем доме в центре города – улица Вана-Виру, 10, рядом с Вирусскими воротами – двумя средневековыми башнями. Нам открыл Владимир Владимирович – полноватый, галантный джентльмен в летах. Светлые голубые глаза, сияющая улыбка, радушные слова приветствий…Дом не имел холла – за входной дверью оказалась маленькая площадка с двумя лестницами. Одна лестница вела вниз, в подвал, а другая наверх, в жилую часть дома – обе лестницы расположены слева от входа. Дом выглядел трехэтажным, но реально в нем было два этажа и небольшая мансарда. Мы поднялись в комнаты. Владимир Владимирович работал в варьете гостиницы «Виру» - он играл на скрипке и пел, изображая звуки разных музыкальных инструментов – долгое время у нас дома сохранялись пластинки с его странными номерами. Самой известной была пластинка под названием "Голоса Джунглей", где Владимир Владимирович весьма натурально изображал звуки животных. Одна из комнат – самая большая – полностью была отведена под хобби Владимира Владимировича – он всю жизнь собирал механические игрушки, и с гордостью демонстрировал мне, совершенно потрясенному, свою громадную коллекцию. Помню заводной череп, скакавший по столу, копилку в виде гроба с появлявщейся со страшным скрипом костяной рукой, сгребающей монетку, виртуозно сделанных солдат, стреляющих из своих ружей…
Остаток дня мы с матерью посвятили прогулке по старому Таллинну, я запомнил темно-серые каменные стены, покрытые местами мхом и плесенью, особенно меня поразило, что у оснований стен росли фиалки…Мы побывали в знаменитой башне Кик ин де Кёк, что в переводе означает "Смотри в кухню", побродили по узким улочкам, примыкающим к Ратушной площади. В дом, «которому было 600 лет», мы явились к ужину . Я зашёл на кухню, где Мария Васильевна занималась стряпней и заодно кормила двух больших котов, выставив им блюдце прямо на карниз: она пояснила мне, что коты живут в доме на чердаке, и спускаются за едой на широкий карниз под окном кухни. Всё это казалось мне необычным: и дом, и странные его хозяева. На втором этаже дома, где мне предстояло ночевать, жила старая эстонка, которую мне назвали как мадам Калла, а в маленькой мансарде наверху была комната сестры Владимира Владимировича, Валентины. Ужинали при свечах, в гостиной, где стоял вытянутый стол – к ужину спустилась Валентина и начался вполне обыденный в таких случаях разговор, перескакивающий с темы на тему – анекдоты, болезни, артистические шутки, планы на отдых и т.п. Несмотря на общую оживленную атмосферу, всё происходящее казалось мне сном – несколько лет спустя читая Гофмановский цикл «Серапионовы братья», я представлял себе именно гостиную дома Сапожниных. Помню приглушенно горевшую люстру над столом, свечи в массивных подсвечниках, лысину веселого хозяина дома, который сидел напротив меня, с аккуратно повязанной салфеткой. За ужином Владимир Владимирович всегда выпивал традиционную рюмку водки – уже много лет, как мне пояснили. Я не помню, что именно мы ели, но скорее всего, это был праздничный вариант ужина – для дорогих гостей. Поели весьма сытно – после чего стали расходится по комнатам – первой ушла к себе наверх Валентина, потом разошлись по комнатам мать и Владимир Владимирович, меня же проводила наверх Мария Васильевна, и пожелав мне спокойной ночи, удалилась вниз. Комната, в которой мне предстояло ночевать, была почти квадратной, с тяжелой шторой – я отодвинул её и глянул на улицу, на маленькую площадь перед домом, с одиноким тусклым фонарём – я вспомнил, что за ужином Владимир Владимирович говорил, что на этой площади собирают новобранцев в армию.
С потолка на четырех цепях свисала огромная лампада – верхнего света в комнате не было, только на крохотном столике у окна стояла настольная лампа в стиле барокко, с какой-то витиеватой скульптурой. Смутно помню несколько картин на стенах – в основном пейзажи в темных тонах, и то ли портрет, то ли икону в левом углу комнаты, у окна. Огромная кровать была уже заботливо застелена. Напротив кровати стоял массивный гардеробный шкаф. Если выйти из комнаты, то прямо в маленьком коридорчике находился умывальник, а между ним две двери – левая дверь вела в туалет, а правая – в комнату мадам Каллы. В доме воцарилась абсолютная, звенящая тишина . Я быстро разделся и лег, погасив настольную лампу – и оказался в такой кромешной тьме, что мне стало слегка не по себе. Некоторое время я лежал на спине с открытыми глазами – я быстро сообразил, что раз уж нет видимой разницы, открыты или закрыты у меня глаза, лучше уж на всякий случай лежать пока с открытыми глазами. Я знал, что скоро зрение должно адаптироваться и я начну различать контуры предметов. Но время шло, а вокруг по- прежнему была сплошная чернота. Мне стало так жутко, что я не выдержал и нащупав в темноте лампу, что произошло не сразу, включил свет. Я заметил гиганский сундук в углу, накрытый тяжелым на вид покрывалом с геометрическим узором, но я не имел ни малейшего желания копаться в чужих вещах, или даже хотя бы более пристально рассмотреть комнату. Мне захотелось выглянуть наружу. Я тихонько открыл дверь. Коридор был слабо освещен фонарным светом, отражавшемся в окне слева, над лестничным маршем, уходящим вниз. Я поозирался еще пару минут, убедился что всё спокойно, и закрыл за собой дверь, собираясь лечь спать, как вдруг я увидел полоску света под дверью, и почувствовал чье-то присутствие в коридоре. Мадам Калла, о которой мне говорили вкользь, быстро перейдя на какую-то веселую тему! Надо посмотреть…Я приоткрыл дверь своей комнаты…Вот что я увидел : дверь в правую комнату уже закрывалась, и закрывала её старуха, седая как лунь – весь облик которой был живой иллюстрацией к колдуньям из сказок братьев Гримм. В комнате у старухи горел свет, поэтому я смог разглядеть её на миг – острые черты лица, дугообразные брови, и поразительно ясные, почти прозрачные глаза, смотревшие как бы сквозь меня, и ещё я заметил лукавую полуулыбку. Старуха чуть заметно кивнула мне, и закрыла за собой дверь. Я не помню, как я оказался в кровати, простыни которой уже успели остыть – мне было так страшно в этой темной комнате, что ослабнув от страха, я быстро утомился и проснулся уже ранним утром. Распахнув штору, я открыл форточку, и с удовольствием отметил солнечные дорожки на брусчатой мостовой, услышал типичный уличный шум со стороны Вирусских ворот. Мы с матерью решили позавтракать в кафе, и когда я проходил мимо кухни, я ещё раз увидел мадам Каллу – я поздоровался, она так же чуть заметно кивула мне, и опять с этой странной полуулыбкой. Лицо её было почти совершенно желтым, и покрыто старческими пятнами, но меня еще раз удивили чистые светло-голубые глаза; как говорят в народе о стариках, сохранивших духовную силу, у ней были «молодые глаза». Мать сообщила мне, что мадам Калла происходит из почтенной эстонской буржуазной семьи, и по-русски не понимает ни слова. Следущим днем мы покинули гостиприимный дом Владимира Владимировича, чтобы направится в Пярну – к другим друзьям матери, на двухнедельный отдых у моря. Помню, что мать вызвала такси к дому - и когда я уже сидел в машине, на пороге стоял Владимир Владимирович и махал нам рукой. Удивительно добрый был человек…Ах да, мы же ещё с ним ходили в парк запускать ракету…И он водил меня на свое выступление в варьете. Как увлеченно он возился со своими игрушками, это не поддается описанию. Однако, несмотря на свое эксцентричное хобби, это был вполне здравомыслящий человек, живущий в реальном мире, и судя по всему, знавший себе цену. Но эксцентрик от Бога. Мать рассказывала, что познакомилась с ним в 1945 году в Свердловске – он работал тогда скрипачом в эстрадном оркестре и этот оркестр выступал в саду Вайнера, на открытой эстраде. Теперь уж давно нет в живых ни матери, ни Владимира Владимировича с добрейшей Марьей Васильевной, ни Валентины, ни мадам Каллы. Первой не стало мадам Каллы. Она трагически погибла четыре года спустя вышеописанного нашего визита в 600-летний дом. Это случилось в новогоднюю ночь – мадам Калла зажгла свечи на елке у себя наверху, и задремала в кресле. Одна из свеч, вероятно, упала, и начался пожар. Мадам Калла погибла в огне, комната ее выгорела полностью, Валентина получила ожоги и ее мансарда сильно пострадала. Пожарные помогали старикам выносить вещи, всю ночь перевозили их скарб вместе с игрушками, благо недалеко – на первое время их всех троих разместили в одном из номеров гостиницы Виру . Позже они переехали в скучнейший район новостроек, с типовыми домами-коробками. Район имел почти непроизносимое название – Ыйсмя. Им дали квартиру на первом этаже, довольно просторную и удобную, но конечно, никакого сравнения с магией старого дома. В котором после ремонта разместилось агентство по туризму. Я навещал Владимира Владимировича и Марью Васильевну в 1979 году, к неудовольствию матери – я носил длинные волосы, и мать не хотела, чтобы я показывался в « таком виде» её друзьям. Остановился я тогда, кстати сказать, совсем рядом от 600-летнего дома – в старинном здании бывшего женского монастыря, где был устроен дешевый хостел.

Так вот, когда я навестил Владимира Владимировича в его новой гостиной, это был другой человек – уже не было ни искрящихся шуток, ни очаровательных манер бонвивана – он заметно погрустнел, и жаловался мне на детей своих друзей, приходивщих к нему в гости – они сломали у него несколько игрушек, а кое-что и вовсе пропало. Он рассказал мне в нескольких словах о мадам Калла – оказывается, у мадам Каллы была дочь, Эмилия, и чекисты забрали ее прямо с ее собственной свадьбы, в свадебном наряде, в туфлях на каблуке, и отправили в товарном вагоне куда-то в Сибирь, но она не доехала, умерев от пневмонии. Это случилось в 1940 году. « Как же, ведь мне мать говорила, что мадам Калла не понимает по-русски?» - спросил я. Владимир Владимирович посмотрел на меня – чуть дольше, чем обычно, и вздохнув, ответил : « Раньше весь тот дом принадлежал ее семье. И с нами она общалась только на эстонском. Но Валя как-то раз слышала русское радио из ее комнаты. Мадам Калла понимала по-русски, как я думаю, хотя не произнесла ни слова на русском языке, и никак не реагировала на русскую речь – а мы прожили с ней почти тридцать лет».
«Да, печальная история» - чтобы что-то сказать, выдавил я глупую фразу. Ответа не последовало. Пауза в нашей беседе все отчетливей превращалсь в неловкую ситуацию. Тихий ветер слегка колебал белый тюль, со двора доносились крики детей. Владимир Владимирович молча сидел и смотрел невидящим взглядом на своих механических солдатиков. К счастью, вскоре знакомый голос позвал на кухню – я выпил предложенный Марьей Васильевной кофе, и тут же откланялся. Меня ждал мой средневековый Таллинн, да и вообще вся пестрота дальнейшей жизни… Прошло больше 30 лет с моего первого визита в Таллинн, а я все ещё помню будто сфотографированную навсегда в памяти мадам Каллу, её таинственную улыбку и голубые глаза. Зачем-то иной раз запоминаются некоторые лица, хоть видишь их всего лишь мгновение.
_________________
feel no collar

[Людовиг]

[Jcsen]

Григу

[Alisa Kuper]

Григ
Очень понравился первый короткий рассказ - набросок, эскиз тушью. Разве что чуточку меланхолично для начала весны

[Григ]

Alisa Kuper
Thanx! Чайная беседа, кстати - не метафора. В Лондоне, на площади перед Биг Беном, есть отличная лавка - Парламентский магазин. Мы там купили несколько книжек, в частности - Tea & Conversation. Это презабавное издание, с подзаголовком - develop the art of conversation with afternoon tea.
Ну а предложение поваляться на снегу у помойки - да, слегка меланхоличное.
_________________
feel no collar

[Григ]

Людовиг
Jcsen
Благодарю, друзья.

[Людовиг]

Тихо себе вкручивать лампочки пневмоударного типа? Это все шахтеры с добрыми слегка пропитыми лицами. Слышу, как смеются их улыбки. Зубы изъедены коррупцией. Грубая мужская рука дрессирует непокорную зарплату. Не все знают, как тяжело даются поцелуи на глубине 1000 м. Удельный вес каждого отдельно взятого поцелуя там равен одному крестьянину, растущему в чистом поле неподалеку от медицинской железной дороги. Еще Пушкин говорил: «На такой глубине рыбу не поймаешь!». Я ему верю, потому, что все истинные поэты по своей сути шахтеры: глубоко копают свои норки. А потом кто-то возьмет травинку, запустит в пушкинскую норку, наловит там сладких кораедов и по умнеет относительно всего происходящего в быту…
В угольном забое шахты имени Ленина оборудован удобный кабинет. Большой письменный стол. На стене – часы с кукушкой, книжные полки. За столом сидит окаменевшая человеческая мумия. Так всегда бывает, когда люди незапланированно умнеют на рабочем месте без отрыва от производства. На столе лежит посмертная записка:

Спелый пудинг канифолит
мой заочный институт.
Разум мысли размусолит,
Если вовремя прийдут.

Кто-то спрячет взгляд в шкатулку,
Сам себя перевернет.
Отразятся буквы гулко,
Воздух в легкие нырнет.

Циркуляция движенья,
Километры мудрых фраз.
Распускается ученье,
Перспективных дел алмаз.

Тянет свет магнит стремленья,
Распечатанных путей.
Разгоняет ускоренье,
Горсть белеющих костей.
_________________

Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки! Зарегистрируйтесь или Войдите на форум!

Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки! Зарегистрируйтесь или Войдите на форум!

[Jcsen]

Людовигу