Интервью с Сидом Барреттом (1)

Мelody Maker, 27 марта 1971 г., Michael Watts

интервью с сидом барреттом

Историям о Сиде Барретте нет числа.

Дескать, он стал невыносимым эгоистом, с ним невозможно работать. Его выгнали из Пинк Флойд. Он страдал от психологического срыва. Однажды днем он поехал покататься и оказался на Ибице. Он вернулся к своей матери в Кембридж, чтобы продолжать лечить голову. Что иногда он заходит в гости к Ричарду Райту, органисту Пинк Флойд, и часами сидит, не произнося ни слова.

Кое-какие истории не лгут.

Роджер Уотерс: "На позднем этапе, пока он еще оставался в группе, мы дошли до того, что готовы были в любой момент вцепиться ему в горло, потому что он стал совершенно невыносим...
«Когда „Emily“ стала хитом, и мы три недели подряд держали третье место, мы снимались для Top Of The Pops, и на третью неделю он отказался. Он пришел в невероятном состоянии и сказал, что не собирается выступать. В конце концов мы выяснили, что Джону Леннону не было нужды сниматься в Top Of The Pops, поэтому и Сиду незачем».

За последние два года он записал пару альбомов. Один из них назывался «Barrett». Второй — «The Madcap Laughs».

На обложке «Madcap» он осторожно свернулся прямо на голом паркетном полу пустой комнаты. Вдалеке вытянулась обнаженная девушка.

Фотография воплощает настроение его песен, урезанных, без прикрас, лишенных, вопреки веяниям моды, утонченной продюсерской обработки, так что остается лишь сосредоточиться на словах и эффекте потока сознания. Его работы порождают чувство спокойной, задумчивой интимности; неуверенной, но напряженной осознанности.

Сид Барретт на прошлой неделе приехал в Лондон и в офисе своего издателя дал первое интервью прессе практически за целый год. Его волосы коротко обрезаны, почти как у бритоголового. Символ? Если да, то чего? Он прекрасно осознает происходящее, но его речь временами невразумительна; не всегда движется по прямой. Он знает о своей неопределенной роли в музыкальном мире и относится к этому болезненно.

— Я никогда не оказывался неправ, но мне нужно оказаться правым, — говорит он.

Может быть, у него все продумано. Как он сам говорит в «Octopus», «the madcap laughed at the man on the water».

— Чем вы занимались после ухода из Пинк Флойд, кроме того, что записали два альбома?

— Ну, я художник, я учился на художника... должно быть, я тратил на рисование меньше времени, чем мог бы... понимаете, погрузившись в рисование, можно было бы получить такую свободу. Так или иначе, я сидел на одном месте и писал. В колледже для меня было слишком сложно думать об изящных искусствах. Меня скорее волновало, как преуспеть в колледже. Но чувство, появлявшееся, когда я играл в UFO и в подобных местах, намного значительнее, к тому же, группа становилась все известнее и известнее.

Я жил дома, в Кембридже, с моей мамой. У меня множество... скажем так, в определенном смысле слова, детей. Мой дядя... в общем, я привыкаю к семейной жизни. Ничего сверхъестественного. Я работаю в подвале, внизу.

Художник

— Кем бы вы предпочли быть- художником или музыкантом?

— Думаю, в конечном счете я художник.

— Как вы считаете, последние два года вы занимались тем, что приводили себя в порядок?

— Нет. Скорее, все дело в том, как, по моему мнению, можно улучшить музыку — в отношении моей работы — потому что я понял, что мне нужно работать. Я захотел работать. Я никогда в этом не признавался, потому что я не из тех людей.

— Поговаривали, что вы вернулись в колледж или нашли работу на фабрике.

— Ну конечно, раз я живу Кембридже, мне придется искать занятие. Полагаю, я мог бы найти работу. Я не работал. Я не особенно привык работать по часам, но уверен, что это возможно.

— Расскажите мне о Пинк Флойд — с чего все началось?

Роджер Уотерс старше меня. Он учился в архитектурном колледже в Лондоне. Я учился в Кембридже — кажется, это произошло до того, как я обосновался в Кэмбервелле (художественный колледж). Я постоянно переезжал в Лондон и обратно. Я жил с ним в Хайгете, у нас была общая квартира, фургончик, и мы тратили большую часть стипендии на пабы и тому подобное. Мы играли песни Stones. Полагаю, мы интересовались игрой на гитаре — я научился приемам игры довольно быстро... В Кембридже я выступал редко, потому что, сами понимаете, я был студентом художественного колледжа. Но скоро я уже играл на профессиональной сцене и тогда же начал писать.

— В своем творчестве вы всегда занимались исключительно песнями, а не длинными инструментальными композициями, в отличие от остальных членов Пинк Флойд, не так ли?

— Их выбор материала всегда был тесно связан с образом мыслей студентов-архитекторов Я бы сказал, что в основном это народ малоинтересный. Тех, кто таким образом попадают в художественный колледж, можно считать, надувают — может быть, они зарабатывали себе шанс попасть в художественный колледж.

Но они, по-видимому, изначально были ограничены в выборе материала, поскольку мы с Роджером писали разные вещи. Мы писали свои собственные песни, играли собственную музыку. Они были старше, думаю, года на два. Мне было восемнадцать или девятнадцать. Да не было у нас особенного конфликта, разве что наша манера игры поначалу не была такой уж примечательной, как мы считали, не несла в себе того заряда, какой могла бы. То есть, все было очень хорошо, но не сказать чтобы невероятно потрясающе. Теперь это все как сон.

— Вам нравилось то, что они делали... тот факт, что их музыка постепенно исходила от таких песен, как «See Emily Play»?

— Синглы всегда проще... все оборудование было битое, потрепанное... мы начинали с собственными инструментами, с нашими личными гитарами. Наверное, электронные шумы являлись необходимостью. Это было очень здорово. Вот и все. Важнее всего нам было выступать на сцене.

— Кроме вас, никто не хотел выпускать синглы?

— Кажется, только я. Понятно, поп-группе хочется выпускать синглы. По-моему, «Emily» была в хит-парадах четвертой.

— Почему вы от них ушли?

— Не было у нас никакой войны. Думаю, все дело в том, что некоторые вещи делаются достаточно бесцеремонно. Вряд ли что-то одно послужило толчком для принятия решения. То есть, мы, конечно, разошлись, у нас была куча проблем. Вряд ли у Пинк Флойд были проблемы, но произошла ужасная сцена, может быть, я сам был виноват, когда взял машину, поехал покататься по Англии и так далее. Но все равно...

— Как вы думаете, успех ударил вам в голову?

— Не знаю. Может быть, можно смотреть на ситуацию так, как будто что-то ударило кому-то в голову. Но я не уверен, что это имеет отношение к делу.

— Говорили, что вы ушли, потому что съехали с катушек из-за ЛСД.

— Ну, не знаю, мне не казалось, что это имеет отношение к моей работе. Я знаю одно — играть и быть музыкантом было очень здорово. Конечно, лучше ходить с серебряной гитарой с серебристыми зеркалами, чем валяться на полу или еще где-нибудь. Я не насколько глубоко прочувствовал общую концепцию, как, наверное, следовало бы. То есть, мы не всегда сознательно воспринимали свою позицию представителей лондонской молодежи, не знаю, как вы ее называете, андерграунд, так, что ли? Особенно те, кто играли в группах

Помню UFO — на этой неделе одна группа, на следующей — другая, приходят, уходят, так и получается система — мне казалось, она могла бы развиваться и поактивнее. Я очень удивлен, что UFO закрыли. Я только на той неделе читал, что он еще существует. Всю работу делал Джо Бойд, и был я просто поражен, когда он ушел. Сами мы олицетворяли всю эту философию в миниатюре, и получалось немного дешево. Потому что шоу нужно было собирать по частям, потому что мы не жили в роскошных домах среди роскошных вещей. Наверное, я навсегда останусь сторонником шикарной жизни. Может быть, потому что я мало работаю.

— Значит, вы совсем не увлекались ЛСД во времена его расцвета среди рок-групп?

— Нет. Думаю, в чем-то из-за того, что я жил в Лондоне. Мне повезло... я всегда подумывал о том, чтобы вернуться туда, где можно устроиться на ковре и пить чай. Я оказался достаточно удачлив, чтобы так и получилось. Те времена... вы только что мне о них напомнили. Мне было весело. Soft Machine — с ними тоже было весело. Все они играли на «Madcap», кроме Кевина Эйерса.

— В своих песнях вы стремитесь создавать настроение, а не рассказывать истории?

— Да, именно так. Было бы потрясающе сочинять больше музыки для настроения. Слова, они, понимаете ли, очень невинные... Кажется, меня заносит. Просто я считаю, что вся эта история строится на том, что я был гитаристом и провел два-три года в группе, ездил по Англии, Европе, Америке, потом вернулся и практически ничем не занимался, поэтому я даже не знаю, что сказать. Наверное, меня можно обозвать многословным. Я не чувствую в себе активности, и в отношении общества моя совесть чиста.

— Разве вы не думаете, что люди до сих пор вас помнят?

— Думаю, помнят.

— Так почему вам не набрать музыкантов, не поездить по стране, не сыграть несколько концертов?

— Все-таки, думаю, главное — записать пластинку. А гастроли и концерты могут этому помешать.

— Два года прошло, вам бы совсем не хотелось выступить на сцене?

— Очень хотелось бы.

— В чем же дело? Сложно найти подходящих музыкантов?

— Да.

— И что для вас важнее — их блестящие профессиональные данные или насколько они сумеют с вами поладить?

— Боюсь, что нам пришлось бы уживаться вместе. Они должны быть хорошими музыкантами, и таких нелегко будет найти. Они должны быть яркими людьми.

— То есть, с вами сложно ужиться?

— Нет. Наверное, единственная проблема — моя раздражительность. Все должно быть очень просто. Можно играть на гитаре в нашей столовой, можно отрастить длинные волосы, но музыка отнюдь не ограничивается поездками по университетам и так далее.

— Почему бы вам не начать играть акустические вещи одному? Я думаю, это вышло бы очень успешно

— Да, это неплохо. Но у меня есть только электрогитара, черный «Фендер», и тот уже не годится. У меня нет голубых джинсов… Я на самом деле предпочитаю электрическую музыку.

— Какие пластинки вы слушаете?

— Я их мало покупаю. Я недавно достал вещи типа Ма Рэйни. Потрясающе, просто фантастика.

— Значит, в вашем творчестве предполагается уклон в блюз?

Наверное. Разные группы людей любят разную музыку… кто-то считает, что интересно слушать «Slade», понимаете?

— Выйдет ли третий сольный альбом?

— Да, у меня уже записано несколько песен в студии, есть пара пленок. Да, думаю, должен выйти. Должно получиться двенадцать синглов, отличных синглов. И я собираюсь сам стать продюсером. Мне кажется, так будет проще.