Интервью с Сидом Барреттом (2)

Rolling Stone, декабрь 1971 г., Mick Rock

интервью с сидом барреттом

ЛОНДОН — Если вы склонны верить тому, что вы слышите, а не тому, что происходит в действительности, Сид Барретт либо умер, либо сидит за решеткой, либо ведет растительный образ жизни. Но на самом деле он все еще жив, по-прежнему неоднозначен и обитает в своем родном городе Кембридже.

В 1966-67 Барретт играл на ведущей гитаре в Пинк Флойд. Он сам дал имя этой группе и сочинял большую часть музыки, включая оба их хитовых сингла. Благодаря своей мистической электрогитаре и сценическому имиджу «под гнома», он стал воистину культовой фигурой зарождавшегося лондонского андерграунда, только-только собравшегося вокруг клубов UFO и Roundhouse. Флойд были клубной группой и играли обычно до зари.

От Лондона до Кембриджа — час езды на поезде. Сид мало с кем встречается. Навестить его — все равно что вторгнуться в чей-то глубоко личный мир.

— Я исчезаю, — говорит он, — стараюсь ни с чем не сталкиваться.

Он выглядит очень напряженным, словно ему не по себе. Бледный, со впалыми щеками, в глазах читается состояние постоянного шока. Ему присуща та призрачная красота, которая обычно ассоциируется с поэтами прошлого. Волосы короткие, взлохмаченные, не чета прежним волнистым локонам. Бархатные брюки и зеленые ботинки выдают определенную привязанность к прошлому.

— Я иду по дороге, ведущей назад, — улыбается он. — В основном я просто трачу время впустую.

Он много ходит пешком.

— По восемь миль в день, — говорит он. — Должно быть заметно. Только не знаю, в чем.

— Извините, если я говорю немного бессвязно, — продолжает он. — Сложно представить, что кто-то мной интересуется. Но, знаешь ли, приятель, я абсолютно в здравом уме. — Иногда Сид отвечает непосредственно на поставленный вопрос. В основном же его ответы фрагментарны, напоминают поток сознания (одна из его песен написана на стихи Джеймся Джойса «Golden Hair»).

— Я состою из пыли и гитар, — говорит он.

— За последние два года моя работа заключалась в интервью. У меня очень хорошо получается. — На самом деле за это время Сид выпустил два альбома, продюсированных членами Пинк Флойд. Особенно он хвалит второй, «The Madcap Laughs». — Как картины размером с подвал. — До Пинк Флойд Барретт посещал художественный колледж. Он до сих пор рисует. Иногда безумные джунгли из жирных клякс. Иногда просто линии. Его любимая работа — белый полукруг на белом холсте.

В подвале, где он проводит большую часть времени, его окружают картины и пластинки, усилители и гитары. Здесь, под землей, он чувствует себя в безопасности. Как персонаж одной из собственных песен.

Сид говорит, что его любимый музыкант — это Хендрикс.

— Я ездил с ним на гастроли, мы с Линдси [его бывшая девушка] садились сзади, Хендрикс — спереди, и он снимал нас на камеру. Но мы с ним никогда по-настоящему не разговаривали. Так все и было. Очень вежливо. Он был лучше, чем думали люди. Но очень стеснялся своей застенчивости. Иногда сядет в гримерной с телевизором и никого не пускает.

Сид и сам славился тем, что жил за закрытыми дверьми, целыми днями отказываясь встречаться с людьми. В последние месяцы его работы с Пинк Флойд Сид выходил на сцену и весь концерт играл не больше двух нот.

— Хендрикс был идеальным гитаристом. Когда я был помладше, мне только того и хотелось. Научиться играть на гитаре и скакать от радости. Но слишком многие мне мешали. Все шло слишком медленно. Игра на гитаре. Общий темп. Я прирожденный спринтер. Проблема в том, что, поиграв несколько месяцев в группе, я так и не смог достичь этой точки.
Если я выгляжу расстроенным, то это из-за того, что я ужасно разочаровался в работе. Дело в том, что я целый год ничего не делал, только болтал, объяснялся со всеми подряд. Но, с другой стороны, не работая, начинаешь мыслить теоретически.

Он бы хотел собрать новую группу.

— Но я никого не могу найти. Вот в чем проблема. Я не знаю, где их взять. То есть, я так думаю, что существует тот, с кем можно играть. Если я соберусь нормально играть, нужно найти по-настоящему хороших людей.

Сид выходит их подвала и поднимается в спокойную комнатку — в ней полно фотографий Сида и его семьи. Он был очаровательным ребенком. Появляется английский чай, торт и печенье. Как многие новаторы, Барретт, похоже, не получил заслуженного признания, в то время как остальные срывали куш.

— Я бы хотел разбогатеть. Иметь много денег — на материальные нужды и чтобы покупать еду для всех моих друзей.
Пока вы не ушли, я покажу вам сборник всех своих песен.

Он извлекает папку, содержащую все песни, записанные на данный момент, аккуратно напечатанные, без нот. Большинство из них хороши сами по себе. Иногда простые, лиричные, они никогда не обходятся без оттенка иронии. Иногда сюрреалистичные, полные мечтательно переплетенных образов, эхо образа мыслей, отрицающих традиционный анализ. Любимая песня Сида сейчас — «Wolfpack», напряженная, угрожающая, отдающая клаустрофобией вещь.

Сид считает, что люди, поющие собственные песни, скучны. Он в жизни не записал ни одной чужой вещи. Он достает гитару и начинает наигрывать новую версию «Love You», с «Madcap».

— Я вчера ее придумал. Мне кажется, так намного лучше. Это моя новая двенадцатиструнная гитара. Я к ней только привыкаю. Вчера ее отполировал. Это «Йамаха». Он останавливается и переходит к обычной настройке, качая головой.

— Никогда не ощущал такую близость к гитаре, как к той серебряной, зеркальной, которую я все время использовал на сцене. Я поменял ее на черную, но никогда на ней не играл.

Сиду двадцать пять, и он беспокоится, как бы не постареть.

— Я не всегда был таким интровертом, — говорит он. — Я считаю, что молодежь должна как следует развлекаться. Но у меня почему-то не выходит. — Внезапно он показывает в окно. — Вы розы видели? Столько оттенков. — Сид говорит, что не принимает больше ЛСД, но распространяться об этом не хочет. — На самом деле, и сказать-то нечего. — Он выходит в сад и растягивается на старой деревянной скамейке. — Когда очень чем-то интересуешься... — начинает он с недоуменным видом и останавливается. — Наверное, обо мне сложно говорить. У меня очень беспорядочные мысли. И в любом случае, я не тот, кто вы думаете.