«Магия у меня в крови»

New Musical Express, 16 декабря 1967, Ник Логан

«магия у меня в крови»

Откуда ни возьмись, тихо вздохнули, повинуясь дуновению ветра, струны тысячи арф, тучи развеялись и перед миллионами ожидающих наблюдателей предстала крошечная фигурка.
К нам землю вернулся путешественник, пересекший океаны размолвок и ненависти, проплывший по небесам любви. Донован, блуждающий огонек, окрыленный пророк, вернулся из иных миров со своим последним творением.
Миллионная толпа покачивается в волнительном предвкушении из стороны в сторону. Певец ударяет по струнам и начинает: “First there is a mountain then there is no mountain then there is.”
А закончив, он устраивает аудиенцию и заводит беседу.
О звучании своих пластинок: «Все зависит от самого исполнителя. Микрофон должен находится как у рта, так и в голове.
Музыка начинается с меня самого и с гитары. Какие бы инструменты я ни использовал, все зависит от моего настроения в данный момент или в данное время года”.
Власть цветов: “Власть любви, власть цветов – неадекватные понятия, они совершенно не отражают размах движения, потому что началось оно давным-давно. Единственная проблема – его тормозят войны, поэтому каждому поколению это в новинку.
Понимаете, наша цивилизация исчезнет. Падет, потому что у нее очень шаткая основа. Нет ни базы, ни веры. Она стоит на песке, ее поглотят дюны. Но в сердцах молодежи возникает сильный фундамент для хорошей жизни”.
О Берте Янче: “Мы познакомились, когда я начал играть в лондонских клубах. Мне не давали много выступать, потому что я пел как ковбой, исполняющий ковбойские песни.
А корни Берта – народная музыка, что само по себе уже замечательно – ведь народные шотландские мелодии – песни мира, докочевавшие до гор.
Но как композитор Берт — настоящий революционер. Отталкиваясь от народной музыки, он использует многовековое наследие. Что касается гитары, эдинбургские фолк-музыканты – практически ветераны. Все они играют совершенно фантастически”.
О влияниях: “В конечном счете самое главное – доносить правду в приятном музыкальном сопровождении. Все к этому стремятся. Влияния рикошетом отталкиваются одно от другого.
Услышав новую песню Дилана, Берта или Пола, я испытываю вдохновение: если у меня застой, мне хочется встряхнуться или даже придумать что-нибудь новое.
Такого рода влияние настолько идет на пользу, что не нужно даже проводить аналогии. Потому что все люди одинаковые. Все авторы хотят одного и того же.
По мелодичности, наверное, ко мне ближе всего Пол Саймон, однако он много рассуждает о политике и часто бывает циничен.
Но и он склоняется к благозвучной музыке. Хорошо, что каждый из нас чем-то отличается, но воздействие друг на друга бывает очень благотворным».
Об американском турне: "Первый тур, когда я точно знал, что мне делать и как. Я считаю, что выступал очень успешно – я пел то, что чувствовал, и эмоции возвращались ко мне, как отражение в зеркале”.
О своей исполнительской «магии»: "Не думаю, что дело в реинкарнации, но это у крови у моей расы. У кельтских и шотландских менестрелей. В основе моих сказаний – кельтская мифология Британии.
Я пью из этого источника. Отсюда и берется магия. Некоторые называют ее чудом, но мне больше нравится слово «магия».
О Цыгане Дейве: "Он из тех, кто не сидит на месте. Может быть, по зову крови. По строению черепа он похож на цыгана, но это просто прозвище. Он – бродяга.
Он наш фундамент, как Ринго у Битлз. Он – якорь. В то время, как я витаю в облаках, он твердо стоит на земле. У нас прекрасный альянс.
В нем есть что-то религиозное. Глядя на него, может показаться, что перед тобой – святой. Именно так. У него фантастическая сила воли, с ее помощью он даже творит небольшие чудеса – может вырастить волосы у человека на затылке.
О Махариши: “Отличный парень. Многие болтают, что ничего в нем особенного нет, но я бы с ним даже разговаривать не стал, окажись он не тем, за кого себя выдает. Я с первой встречи инстинктивно понял, что он, что называется, человек от Бога. Помогает встать на истинный путь.
Он фантастическим образом действует на музыкантов, с которыми общается. Но не старается изменить их, не пытается переменить их образ мыслей. Просто обостряет восприятие”.
О написании песен: “Когда я много работаю, я не пишу. Я люблю тишину, люблю побыть один. Но иногда идеи прямо вылетают наружу. Они появляются так быстро, их столько вертится в голове, что остается только их вытащить, обработать и превратить в песни. Но я могу писать где угодно”.
Так молвил поэт и вернулся в заоблачную обитель добывать в небесах новые чудеса.