Live Wired

Circus, 1976, Dave Hickey

live wired

Circus: Довольно странно говорить с человеком, на музыке которого я вырос, который записал много часов самых лучших, самой оригинальных, самых значительных гитарных работ в рок-н-ролле, когда все, что я знаю о вас как о личности, — это сплетни, слухи и пресс-релизы.
Beck: Ну уж извините.
Circus: Да дело не только в вас. Все инструменталисты такие. Даже такая доступная фигура, как ваш старый приятель Джимми Пейдж. О чем мне его спросить? «Как твой палец, Джимми?»
Beck: Наверное, уже отсыхает... и вряд ли от игры на гитаре.
Circus: То есть, вы считаете, что Led Zeppelin наскучило то, чем они занимаются?
Beck: Нет, нет. Перед ними стоит задача переплюнуть то, чего они сами добились, ради чего работали. Когда ты стал Богом, что делать дальше? Но такое обожание, всеобщая полная уверенность в их силах — это пугает. Меня, во всяком случае. Мне бы не хотелось брать на себя такую ответственность. На самом деле, я ее сознательно избегаю.
Circus: Вы никогда не поддавались искушению завоевать такого рода славу? Превратиться в рок-звезду невероятной величины? Занимать эффектные позы, делать серьезные заявления?
Beck: Нет, я не смог бы. Я из другого мира. Я помню, как в школе смеялся над такими людьми, кривлялся, как они. Я не хочу, чтобы надо мной смеялись. Пока ты жив, у тебя остается прошлое, и оно всегда к тебе возвращается. К примеру, съемка в Blow Up — если бы режиссером не был Антониони, я всю жизнь ходил бы с красными ушами.
Circus: Но это был Антониони, и с ушами у вас все в порядке. Вам понравилось сниматься в этом фильме?
Beck: Да, очень! Настоящее приключение! Все равно, что четыре дня подряд играть в кинозвезду. За тобой приезжают в лимузине, отвозят на съемки и... мне было неловко, все равно, что... что...
Circus: быть Родом Стюартом, наверное?
Beck: Вы себе даже не представляете. Самое неудобное было ходить в столовую в перерывах. Я заходил в столовую, где собиралась вся массовка, и половина народу училась со мной в одной школе; так уж случилось, что среди них оказалось шесть-семь человек из Уимблдонского колледжа искусств, и все они делали мне непристойные жесты, издавали неприличные звуки — с ума сходили от зависти: «Ты только посмотри, гитарист паршивый...». Плюс итальянский режиссер, который общается через переводчика, хотя сам прекрасно говорит по-английски. У меня все время было ощущение, что с ним что-то не в порядке. Он снимал одно и то же двадцать раз подряд, а я знал, что никакой разницы нет — в точности одно и то же движение, ломать гитару за гитарой. У меня до сих пор шрам остался, после того, как я порезался струной. Смотрите. Уже почти не видно, вот здесь, через всю фалангу. Он сказал: «Я хочу, чтобы ты оторвал весь гриф!» А, на нем, естественно, оставалась струна.
Circus: Вы хотели бы еще раз сняться в кино?
Beck: Да, конечно, при нормальных условиях. Но ведь мало какие фильмы выдерживают испытание временем? Сегодня можно сказать, что Blow Up был большой шуткой... а может, и нет.
Circus: Как вам кажется, это было давно? Десять лет назад? Времена Yardbirds?
Beck: Да. Господи, да. Я объездил ужасное количество мест. Тем, кто безвылазно живет в Нью-Йорке, это кажется странным. Они и представить себе не могут, где я побывал, особенно учитывая, что я редко гастролирую. У меня не происходило плавных переходов от Yardbirds к альбомам с Ронни Вудом, от Jeff Beck Group к Beck, Bogart & Appice, к Blow by Blow и к тому, чем я сейчас занимаюсь.
Но время — престранная вещь, иногда, стоит только задуматься, и мне кажется, что я только вчера приехал из Суррея играть в Лондоне — надо же, какое событие! Потом я слышу Bay City Rollers и понимаю, сколько воды утекло. Господи, я не переношу это дерьмо, а в Англии маленькие девочки писаются от восторга. Ну просто поверить невозможно, что они от этого писаются.
Я и в битловские дни этого не понимал, но теперь я вижу, какое потрясающее ядро таланта там было заложено — хотя я не переносил гитару на битловских пластинках. Я часто доходил чуть ли не до агонии от того, что не я играю у них на гитаре.
Circus: А Yardbirds приходилось сталкиваться с такой тинибопперской аудиторией?
Beck: Да, у нас не было выбора. Единственное, в чем нам повезло — мы нашли путь к избавлению от поганой коммерции, и это были колледжи. Им требовались развлечения, но они не могли заполучить ни Beatles, ни Stones. Им удавалось заманить только традиционные джазовые группы, до черта нудные — паршивые кларнеты, соло на ударных с щетками, потом акустическое соло на басу, все напивались, дрались и расходились по домам. Потом начался фолк, потом — рок, и о Yardbirds постепенно распространилась информация, что они играют чикагский блюз. Когда им становилось сложно выдерживать атаки поп-фанатов, их с удовольствием принимали ребята из колледжей — они слышали пластинку-другую Sonny Boy Williamson, а мы были его ближайшим приближением. Потом нас стали приглашать в настоящие залы, и началось! Все стало совсем по-другому. А дальше появились Who и Animals, и начался настоящий бум.
Но большая часть того, чем мы занимались с Роном и Родом, оказалась намного слабее, чем могла бы быть. В тот момент люди осознали, что их ждет огромная прибыль с билетов на концерты, и никому не приходило в голову развивать группу, сказать: «У них настоящий талант, давайте-ка сядем и подумаем.» Вопрос стоял так: сколько пластинок можно записать, сколько концертов сыграть, сколько билетов продать. Так многие группы и сгорели.
Нас, Yardbirds, прицепили к турне Дика Кларка, и это меня добило. Мне претило полтора месяца путешествовать в автобусе, я сыграл пять концертов и сдался. Я думаю, что тогда у Yardbirds наступил переломный момент; тем более, было видно, что Джим принял решение оставить сессии и продолжать работать с группой, а он был больше моего настроен стать знаменитостью.
Circus: Вы когда-нибудь занимались сессионной работой, как Пейдж?
Beck: Нет. На самом деле, если я и участвовал в сессиях, то только для Джимми. В то время у него был контракт с фирмой Pye на работу в студии, и хотя меня никогда не позвали бы для стандартной записи (я не умел играть по нотам, до сих пор не умею), Джим звал меня, когда требовалось изобразить что-нибудь шизофреническое.
Circus: Вот что я вам скажу: восемьдесят процентов электрических гитаристов, с кем я разговаривал, учились играть по вашим шизофреническим партиям... нота за нотой с пластинок Yardbirds.
Beck: В смысле — копировали?
Circus: Именно так.
Beck: Потрясающе! Если это правда, то мне есть чем гордиться. Это... это большой комплимент. Но в то же время мне хотелось бы признания своих собственных работ. Все это очень хорошо — оставаться молчаливым героем в тени, но... но, черт возьми, пора приступать к делу!
Конечно, я не завидую их успеху, раз уж у них хватает сил и энергии выдерживать гастроли. Я все это пробовал: сначала с Yardbirds, но два года спустя, с Родом и Роном, выяснилось, что ничего не изменилось — тупая, механическая рутина осталась прежней. Понимаете, Штаты — это огромное место для маленькой группы из маленькой страны. Даже если летаешь на первоклассных частных самолетах, все равно тяжело.
Поэтому, когда выйдет альбом, я собираюсь попробовать гастролировать частями. Понимаете, я не могу выступать насильно. Если прилив адреналина не происходит естественным образом, я не могу его изобразить. Кто бы ты ни был, после шести недель концертов ты сможешь играть одно дерьмо. А ведь в живых концертах весь смысл. Особенно когда играешь для такой аудитории, какую мы собирали на турне Blow by Blow.
Публике в Эйвери-Фишер было в среднем лет по шестнадцать-семнадцать, но их не проведешь. А Калифорния! Там были шестнадцатилетние девчонки, настоящие красотки! А как я играл... видели бы вы меня! Как барашек по весне. Дело в том, что не бывает такого музыканта, который смог бы воссоздать в студии атмосферу живой рок-группы. Уже потому, что это звук в миниатюре. Никакое квадрофоническое звучание и близко не стоит к настоящим концертов. Вот почему у меня крышу сносит от того, как Кинг Кертис исполняет Memphis Soul Stew в живую. Студийная версия в подметки ей не годится.
Circus: Вижу, что ваши стандарты и стандарты музыкального бизнеса периодически весьма расходятся. Что же было вашей самой большой глупостью за всю карьеру?
Beck: Вне всякого сомнения, глупее контракта, который я подписал с Микки Мостом на запись пластинок, которые мы сделали с Вуди и Родом, ничего не придумаешь. От начала до конце одна ерунда. Мне это дорого обошлось как эмоционально, так и финансово; он не разбирался, кто мы и что делаем. Он продюсировал Beck-ola, а Truth продюсировал я, но для «Микки Мосто Продакшнз», и он получил все деньги. Он не знал, что происходит, он просто выпихивал нас повсюду, чтобы мы играли. И я сказал ему: «Слушай, если я ведущий гитарист в группе, это не значит, что вокалиста не нужно задействовать». Я все время подталкивал к нему Рода, но ему было не до этого. Думаю, теперь он об этом жалеет.
Я думаю... вы же знаете, все говорят — если бы мы сыграли в Вудстоке и так далее... Род даже сказал, что если бы мы сыграли в Вудстоке, мы бы прославились... ужасно прославились бы... как Led Zeppelin...
Circus: Или Ten Years After . . .
Beck: О Господи, да. Но что говорить, той группе оставались считанные дни, потому что Род в то время в принципе не мог написать ни строчки (конечно, теперь он не такой). Какие-то тексты писал Вуди, а я написао всю... Черт, да никто в этой группе ничего не писал, мы просто собирались, играли, и кто-нибудь говорил: «Нет, не то, давайте так или вот так».
Circus: А вы сами писали какие-нибудь тексты для Боба Тенча с пластинок Jeff Beck Group?
Beck: Нет, я никогда не пишу тексты. На самом деле, по большей части на тексты я вообще не обращаю внимания. Либо это какая-то изощренная фигня, либо чье-то любовное письмо самому себе. Иногда до меня доходят тексты Слая Стоуна, иногда меня трогают тексты Стиви Уандера, но он так потрясающе поет — в его исполнении хорошо будет звучать все, что угодно. К примеру, я в жизни бы не стал петь текст «You Are the Sunshine of My Life». Пусть я буду на вершине блаженства, я могу насвистывать мелодию, но и только.
Circus: Значит, поэтому вы отказались от идеи ввести вокалиста?
Beck: Да я не отказался от идеи ввести вокалиста, я отказался от всех вокалистов, которых прослушал. Иметь вокалиста, который умеет петь, просто это замечательно, контакт с аудиторией становится гораздо прочнее. Они видят настоящего человека, слышат настоящие слова, им не приходится расшифровывать замысловатые мелодии. Но я не знаю никого, кто... если бы такой человек был, наверное, я бы о нем уже услышал. Конечно, хорошие голоса есть, но они не подходят, вот в чем дело.
Но я был бы очень рад найти вокалиста. Меня немного пугает — вот, на турне Blow by Blow, например, когда мне пришлось все нести на себе. Я внезапно понял, что впервые за все десять лет на сцене я остаюсь один, как Хендрикс, без Боба или Рода, которые могли бы крутить задом и излучать энергию. Оставался единственный вариант обмена энергией — с группой, я был бы рад, если бы музыканты взяли бы все на себя, но в результате концерты держались на мне.
Circus: Вы когда-нибудь работали с другим гитаристом?
Beck: Нет. На самом деле, Пейдж — единственный гитарист, с кем у меня за эти годы сохранялась пусть даже относительная дружба. С Эриком мы разошлись как в море корабли. Был еще Хендрикс. С ним у нас могли бы завязаться близкие отношения, но он был слишком активен. Мне было очень близко то, что он делает — не технически, не в плане мелодии, но то, как далеко он мог зайти со своей музыкой, производило на меня сильное впечатление. Хотя я не принадлежу к числу революционеров в гитарной музыке, это не в моем характере.
Circus: Почему же тогда ваша гитара оказывает намного больше влияния, чем большинство ваших британских коллег, хотя технически вы с ними на одном уровне.
Beck: Может быть, потому что я многого набрался от людей, которые в моем детстве играли авангард, не от блюзменов. Например, Лес Пол. А когда я решал, что уже слышал все на свете, наступал день, когда мне попадался Эрл Хукер, и интонации его слайд-гитары сводили меня с ума. Это не значит, что в основе своей я не блюзовый гитарист — именно блюзовый. У моего поколения блюзовых гитаристов просто не было другого источника, где можно было бы черпать силы. Если ты не хотел учить кучу джазовых аккордов и просидеть остаток жизни без дела, оставалась одна альтернатива: врубить гитару погромче, извлечь несколько нот и постараться выделиться.
Хотя сегодня я ухожу от того, что делают Zeppelin или Stones. Для меня это уже старье, меня интересует только то, что поможет мне придумать что-то новое. В своем роде, я пытаюсь пробовать кое-что новое. Не скажу, что новый тип музыки, поскольку что ни играй, уже было сыграно в том или ином виде, но найти свою собственную нишу — это большое достижение. Вот к чему я стремлюсь, и Wired должен прояснить это направление. Я бы, конечно, хотел, чтобы моя карьера постепенно достигла пика, но когда это случится, я либо пошлю ей прощальный поцелуй, либо постою на вершине.
Я знаю, некоторые думают, что моя теперешняя музыка — и музыка Маклафлина, Стэнли Кларка, Билли Кобэма — очень далека от рока, но это не так. Все дело в том, насколько человек освоил свой инструмент и как далеко он способен зайти. И если мое имя поставят рядом с именами Кларка или Стиви, мне больше ничего не нужно.
Circus: Вы действительно чувствуете себя настолько далеким от традиционного британского рока?
Beck: Нет, отнюдь. Направление нашего разговора несколько сдвинуло акценты. Я до сих пор получаю огромное удовольствие, слушая Who; меня поражает то, как им удается столько лет производить качественную музыку, не меняя свой стиль; да и Kinks тоже. Мне кажется, Рэя Дэвиса сейчас ужасно недооценивают. Никто другой и близко не подошел к той интеллигентной, оригинальной поп-музыке, которую он выпускает в последнее время. Есть еще одна группа, называется Up, они мне очень нравятся, может быть, у нас будет с ними совместный тур. Представьте себе фанк в стиле Кобэма, но попроще, с прозрачным синтезатором и вокалом Stylistics.
Но в последние годы вылезло столько ничего не значащего шумного тяжелого рока (и я не исключение), что я пристрастился к музыке Филадельфии и Motown. Motown для меня был уроком стабильности, я научился не терять время и писать песни, но и они в последнее время стали однообразными. Раньше я ждал нового сингла Дайаны Росс, затаив дыхание, но теперь они меня больше не вдохновляют.
Circus: Говоря о стиле соул, каково было работать в Мемфисе со Стивеном Кроппером над вторым альбомом Jeff Beck Group?
Beck: Мне очень понравилось. Правда, я был немного разочарован, поскольку ожидал, что конечный продукт будет близок к моему личному идеалу звучания группы: типичные для Stax ударные, густой бас и очень сочная гитара. Меня обычно расстраивали пластинки Stax, потому что при всей энергетике в них очень мало творческой гитары. Однако в целом мы, возможно, получили от Стивена самую энергичную пластинку, которую он когда-либо продюсировал. Он ужасный пофигист. От него очень сложно добиться чего-то сумасшедшего. На самом деле, закончив запись, мы устроили вечеринку, Стивен играл на бонгах и начал просто с ума сходить, но таким ненормальным я его больше не видел.
Но, если пропустить альбом Beck, Bogert, Appice, видно, что от Jeff Beck Group до Blow by Blow не так уж далеко.
Circus: Вы предпочитаете мысленно пропускать группу Beck, Bogert Appice?
Beck: Да нет, я от нее не отрекаюсь. Типичная «грязная группа на выходные». А когда они были в ударе, более жесткой белой рок-группы и представить было нельзя. Кармин... черт, с его энергией ни один рок-барабанщик не сравнится, разве что Кейт Мун. Он взрывной, как бомба.
Circus: А каково было работать с Джорджем Мартином?
Beck: Все равно что с отцом, только без... все равно что с приемным отцом. Он на своем веку слышал все на свете, поэтому ты прекрасно понимаешь, что в твою задачу не входит произвести на него впечатление. У него хорошее восприятие, и он старается помочь сделать именно то, что ты хочешь.