Интервью с Кеном Шарпом: Часть четвертая

Часть четвертая — песни перевод сrow

песни

Стив Марриотт: Если быть честным, мы с Ронни написали не так уж много песен вместе. Мы сочиняли поодиночке, так же как и Леннон с Маккартни, как Джаггер с Ричардсом, они не писали песен вместе, они лишь совмещали их. “Rene (The Docker’s Delight)” это возможно одна из тех наших песен, над сочинением которых мы угорали больше всего, и вещи вроде “HappyDaysToyTown” с Ogdens’ Nut Gone Flake, мы написали её вместе, и да, конечно же, “Itchycoo Park”. Эти мы написали вместе. Ну а всё остальное было записано по отдельности. Я сочинил “Tin Soldier”, “Lazy Sunday”, “All Or Nothing”, такого рода вещи. Ронни написал менее известные вещи… великолепные вещи, красивые песни. Но у меня получалось сочинять хиты.

Ронни Лейн: Нашим первым синглом в 1965м была “Whatcha Gonna Do About It?”, которая была малость содрана с “Everybody Needs Somebody To Love”. У нас было плоховато с совестью, правда?

Кенни Джонс: Одна из групп (на трибьют-альбоме) исполнила песню “I Got Mine”, и сделала это совершенно потрясающе. Они практически скопировали нас, они прямо как Who, и мне это нравится. Я надеюсь, что она попадет в эфир, она смогла бы стать хитом, и мне хотелось бы видеть её хитом, потому что оригинал провалился в свое время. “I Got Mine” отличная песня.

Кен Шарп: Я собирался расспросить вас по поводу “You Need Lovin’” (с первого декковского альбома). Возможно Роберт Плант был огромным вашим фанатом, он приходил на каждое ваше выступление. Вы могли запомнить его в те времена?

Йан МакЛэган: Ага, он был мелким пацаном, он бегал за сигаретами и выпивкой для нас. Стив играл Мадди Уотерса, мы играли “You Need Lovin’”, Цеппелины взяли её от нас.

Кен Шарп: Когда слушаешь “You Need Lovin’”, вокальные инновации Стива очень четко скопированы Плантом – от начала до конца. Что вы почувствовали, были ли вы польщены этим исполнением, ведь вряд ли Стива мог задеть тот факт, что Цеппелины скопировали песню?

Йан МакЛэган: Я считаю, что это здорово, я только за, они же не должны были платить за это Small Faces, если и должны были бы, то уж тогда Мадди Уотерсу, а в этом смысле мы с ними в равном положении.

Стив Марриотт: Вилли Диксон написал эту песню, она называлась “Woman, You Need Love”, или как-то так. Просто фантастическая песня, я очень любил её! Мадди Уотерс выпустил её, но я не мог петь как Мадди Уотерс, так что получилось, что не так уж много и перенял. Напротив, Плант мог петь как я. В этом дело. Мне пришлось переделать множество фраз, так как у меня не получалось петь как Мадди Уотерс, у Лонг Джон Болдри она была ниже. У меня высокий голосовой диапазон, а у Мадди низкий, так что мне нужно было придумать самому, как петь. Чего я и сделал, и всё время существования группы эта песня была заглавной, не считая случаев, когда у нас были короткие сеты. Так нас и услышал Джимми Пейдж. Он спрашивал нас о ней, а Роберт Плант в то время всюду следовал за нами – он был как будто нашим фанатом, очень милый паренек. Эта песня была одной из его любимых. Пейдж, он играл в Yardbirds на басу на концерте в Париже, и Джефф Бек, он тоже был с ними, хотели создать группу и позвали меня к себе. Я был ужасно соблазнен этой идеей, но ответил «Не, это фигня», и отказался. Но я считал их великолепными музыкантами. Когда я услышал “Whole Lotta Love”, я просто не мог поверить своим ушам. Я был поражен, достаточно сильно поражен. Точно такое же вокальное исполнение. Я подумал: «Давай, сын мой, продолжай в том же духе». Я не мог поверить в это, но был рад, что кто-то взялся за неё. Она всегда была отличной песней, но чтобы так повторить её. Как я уже сказал, он мог петь как я – хотя он мог бы петь и ещё выше — он сделал её немного визгливой, но как он перенял музыку – нота в ноту, слово в слово. Невероятно, верно? Забавно… это даже смешно.

Стив Марриотт: Мне не нравится “Sha-La-La-La-Lee”, я считаю, что она получилась ужасно отвратительной. Мне не нравится “My Mind’s Eye”, я считаю, что она получилась ужасно отвратительной. “Hey Girl” ещё более или менее…

Йан МакЛэган: Я считаю, “Sha-La-La-La-Lee” дерьмом, ненавижу органную партию в середине. Кенни Линч был нашим приятелем с Boz People, он нам нравился – иногда мы подыгрывали ему. Он был немного напорист, эдакий лихой парень, и у него была написана песня для нас, с которой он решил, что хочет играть на подпевке – уж не знаю зачем – и пел он громче нас всех, мы стояли все вокруг одного микрофона. Его голос самый высокий (Кен Шарп: раздраженно…) на записи. Ну вы знаете, песни, которые мне действительно нравятся – это “I Got Mine”, “It’s Too Late”, “All Or Nothing” (на которой играл и я), “Whatcha Gonna Do About It?” я считаю просто охрененной записью. Я играю эту песню с моей нынешней группой, играю так, как на “Beat Beat Beat” (Немецкая телепередача), так что они учатся, потому что многие из них слышали Small Faces, но никогда не слышали по-настоящему, так что я говорю, когда играешь “Whatcha Gonna Do About It”, начинаешь чувствовать группу, ведь более драйвовой вещи не придумаешь.

Кен Шарп: Все в группе ненавидят “Sha-La-La-La-Lee”. Похоже, Вы единственный, кто не ненавидит её?

Кенни Джонс: (Смеется) Я понимаю, о чем они. Когда мы записывали её, думаю причина, почему она нам не нравилась была в том… не думаю, что мы так уж ненавидели её саму, а ненавидели то, что за ней стояло. Мы сделали “Whatcha Gonna Do About It”, наш номер один, его написал Йан Самвелл, и это хит. Мы решили, что должны сделать следующий, и назвали новую песню “I Got Mine”. Она замечательная, и она провалилась. Так что Дон Арден сказал: «я не желаю больше, ребята, рисковать возможностью провала…», так что он прикупил себе Кенни Линча и Морта Шумана, двух модных поэтов, и они написали эту песню. И Кенни Линч, он сейчас является моим хорошим другом, и я всегда напоминаю ему о том, что он сказал. Мы записывали “Sha-La-La-La-Lee”, и Кенни Линч пришел к нам, и это был единственный раз, когда мне указывали, что мне делать. Он пришел и сказал: «Не играй ничего такого, подо что ты не сможешь сымитировать игру…» И я ответил «ааа, нафиг это». И я все время помню об этом, и напоминаю ему.
Мне нравятся пастушьи колокольчики (не уверена что оно называется именно так, но суть инструмента именно такая – прим.пер.) на записи. Они звучат как струны. Довольно забавно, через какое-то время я гулял в поле, я ездил на лошади и всё такое, и я напевал “Sha-La-La-La-Lee”, и неожиданно я напел её немного по-другому, и мне пришла в голову мысль «Я могу представить себе Элтона Джона, поющим эту песню…», и подумал – «точно, когда вернусь домой, позвоню кому-нибудь, и оставлю Элтону сообщение…». Он возможно решит, что я идиот, но если сделать другую аранжировку, правда можно услышать его, поющим это.

Кен Шарп: Песня “Hey Girl”, написанная Стивом и Ронни, укрепили их партнерство, и по случаю, Вы тоже участвовали в записи. Чувствуете ли Вы, что это был настоящий поворотный момент в группе, или это было позже с “All Or Nothing”?

Йан МакЛэган: Понимаете, из-за того, что “I Got Mine” большого успеха не получила, Дон Арден сообщил нам, что нам следует добыть сторонних писателей, потому что “Whatcha Gonna Do About It?” была написана Йаном Самвеллом. Так что когда я пришел, мы сделали песню Кенни Линча (“Sha-La-La-La-Lee”). Потом “Hey Girl”, а “All Or Nothing” стала успешной, и только после нее мы смогли писать свой собственный материал.

Кен Шарп: Когда вы записали “All Or Nothing”, не было ли чувство чего-то чудесного по отношению к песне?

Йан МакЛэган: Она была легкой для восприятия, очень конкретной, и как-будто ты слышал её раньше. Хотя ненавижу среднюю партию песни (напевает) – дурацкая часть. Хотя я и играю её с группой.

Ронни Лейн: “All Or Nothing”… Помню, Стив написал её, мы пришли в студию и записали её, и она звучала очень хорошо. Она была закончена и стала Номером Один, да, стала!

Стив Марриотт: Арден – великолепный менеджер – изумительный! После разговора с моими родителями, наши отношения стали куда хуже, и так никогда и не исправились. Выпуск “My Mind’s Eye” был после проблем с наркотиками. Мы презентовали кучку демок – оставили их в офисе Ардена – и когда мы ехали в турне, узнали, что песня стала успешным синглом. У нас даже не спросили разрешения. Думаю, он взял её прямо с демо-кассеты. Но мы даже не закончили её, и даже если бы и закончили, мы не хотели делать её синглом. Наша реакция на случившееся начиналась с буквы «П» и заканчивалась на «А».

Кен Шарп: Что Вы помните о первом альбоме Small Faces на Decca?

Кенни Джонс: Помню, мы записывали его на студии IBC, Портлэнд Плейс, и Глин Джонс был инженером, и пульт, который он использовал, был с клевыми большими кнопками, фейдерами, на нем. Великолепная штука, большой старый микшер. У нас совсем не было времени для записи там, мы просто играли. Делали одну, две пробы, и всё. “All Or Nothing” тоже записывалась там.

Кен Шарп: (смеется) Так рано?

Йан МакЛэган: Да. В 1966м. В смысле, без Кенни, было трое из нас. Могу лишь смутно вспомнить, что записывали её мы дня три или четыре, потому что она всего на четырех дорожках.

Кен Шарп: Пластинка вызывает реальные ощущения, хотя песни не такие уж сложные…

Йан МакЛэган: Они все недоработанные, на самом деле, потому что мы не репетировали.

Кен Шарп: Вы записывали вокал в живую?

Йан МакЛэган: Нет, мы делали инструментальный фон на одной дорожке, лид-вокал на другой, орган и гитарные соло на третьей и бэк-вокалы на последней.

Стив Марриотт: Каверна была одним из приятнейших мест, в которых мы играли. Не думаю, что в то время там был бар. Помню, когда играли там, мы кажется изобретали слова типа «косяк» и такого рода – без всяких ямайцев. У нас была песня “Pass The Spliff”, и вся публика была просто в упаде. Нам казалось, что это наше личное слово – наш слэнг, только друг для друга, над чем можно посмеяться. Мы играли “Pass The Spliff”, хотя тогда это было ещё табу. Ещё одной нашей песней была “E Too D”, от E к D – два аккорда. Песня всего из двух аккордов. Имелось ввиду не «очень»(too), а просто «к»(to).

Ронни Лейн: “Itchycoo Park” была основана на моей идее, но Стив помог её закончить.

Стив Марриотт: Я притворялся, как только мог. “Itchycoo Park” была притворством, потому как мы никогда не были такими уж Хиппарями-трипарями и тому подобным. Мы притворялись самим себе и всему. У нас было хорошее чувство юмора.

Йан МакЛэган: “Itchycoo Park” всегда раздражала меня. Песня-то хорошая – мне нравится в ней все, только не припев. Видите ли, представить себе эту песню как вещь Ронни Лейна, что в общем-то правда, и как Ронни пел бы на ней, это можно… но мне не нравится голос Стива, когда он использует его так – терпеть не могу, когда он поет таким миленьким тихеньким голосом как там – просто треснуть его хочется! (Имитирует Стива, поющего припев), слишком уж сладкий голос. Но как Ронни Лейн исполнял её… Он предложил мне съездить с ним в турне в 1990м, и я сказал конечно, с радостью, но на одном условии – не хочу играть “Itchycoo Park”. Сейчас, оглядываясь назад, вижу, что это было тупо с моей стороны, но я правда не хотел играть её. Мы съездили в турне, мы репетировали песню, но не исполняли её.

Кен Шарп: Мак сказал, что такой сладкий милый вокал, каким пел Стив на этой песне, ему не нравится. А что ты думаешь об этом?

Кенни Джонс: Да мне всё равно, всё равно нравится. Эта песня открыла другую сторону Стива, его таланта. И приятно знать, что он мог петь и так, хоть не так уж долго и длится такая интонация, пока голос снова не становится сильным. Думаю, у Стива был великолепный вокал и в песнях и без видимой силы.

Стив Марриотт: Она была практически списана со старого гимна “God In My Head”, старая мелодия, застрявшая в голове Ронни, мне кажется. Ну, Ронни пришел ко мне, у него была мелодия первой части и припев, а я додумал эдакую безумную восьмую середины. Это одно из немногих наших с Ронни совместных достижений, поскольку в основном мы сочиняли по отдельности, и затем представляли друг другу, и может быть додумывали детали. Вспоминаю, что когда я придумал ту середину, мы ехали с концерта домой в разных машинах, его машина была позади моей. Мы затормозили, я выскочил из машины и побежал к нему – была ночь – и я её ему и спросил «Ну, чё думаешь?», и тут с противоположной стороны подвалила полицейская машина, и человек десять копов повыскакивали из неё и побежали к нам. Я в ужасе подумал «Боже, нас сейчас засадят». И я приклеился к окну машины, разговаривая с Ронни, но они пробежали мимо. То была одна из глупых случайностей, которую я никогда не забуду. В магазине, у которого мы по случаю остановились, совершалась кража. Мое сердце остановилось на целую минуту, потому что в то время делать что-то подозрительное было нелегально.

Йан МакЛэган: Да, было довольно сложно (играть “Itchycoo Park” в живую). Тогда мы были не очень-то талантливой группой. И тот Австралийский тур – The Who обставили нас, правда. Позор, но они были в самом деле великолепны. Они гастролировали без перерыва, и делали свои альбомы за 4-5 дней, правда, а у нас на это чуть ли не год уходил. Концерты бывали лишь временами, остальное время мы проводили в студии.

Кен Шарп: Где находился Парк Итчику? Было ли у него другое название?

Йан МакЛэган: Названия не знаю, но был он в Ист-Энде. Это было прозвище, оттого что там росла жгучая крапива. Должны же были переименовать его, как думаете. Ну знаете, у The Beatles была их Penny Lane… (Паоло Хьюитт считает, что настоящий Парк Итчику был Мэйнор Парком).

Кенни Джонс: “Itchycoo Park” это на самом деле состояние. Хотя данное место было в Илфорде, такие места были и везде, даже в Ист Энде. Я вырос на руинах от бомб – Гитлеровские снаряды разбивались о наши улицы… и площадкой для игр были руины. Я никогда не задавался вопросами касательно их, просто весело проводил время на этих развалинах. И там росло много крапивы, а поскольку ходить приходилось в шортах, ноги все были в укусах крапивы и чесались (itch). И в каждом таком месте был свой собственный “Itchycoo Park”.

Кен Шарп: Откуда взялась та фотография – обложка американского издания “There Are But Four Small Faces”? Был ли это Парк Итчику?

Йан МакЛэган: Нет. Не уверен, что помню – но кажется это было в Хэмпстеде.

Кен Шарп: А что насчет песни “Up The Wooden Hills To Bedfordshire”?

Йан МакЛэган: Вы знаете, что это означает? По лестнице в кровать. Древесные холмы. Это выражение использовал папа Ронни Лейн, когда была пора идти спать: «…ну, пора наверх, к древесным холмам Кроватьшира…». Мне кажется, замечательное выражение. Это песня о наркотиках, я думаю. Я всё время был обдолбан…ну типа, когда «грезишь»…пытаясь объяснить свои ощущения. «Когда греза втягивает тебя…» — это не состояние засыпания, а наркотического опьянения.

Кен Шарп: О чем песня “Here Come The Nice”? Не были вы, ребят, удивлены, что ваших слов никто по-настоящему не понял?

Йан МакЛэган: Мы считали всех остальных придурками. Ну знаете, скручивали косяки и пытались делать это как можно аккуратней и идеальней. Мы даже соревнования устраивали: типа 10 лидеров и всё такое.

Кен Шарп: И кто же был лучшим?

Йан МакЛэган: Обычно я.

Кен Шарп: А кто был худшим?

Йан МакЛэган: Ронни Лейн. Он был часто вторым или третьим. Но…Я скручивал отличные косяки, и помню, как-то мы ехали куда-то, сидели на заднем сиденье машины, и когда машина заворачивала, на углу оказался полицейский, а я зажег курево – нравится мне выпендриваться так, думать, типа «ну давай, что ты со мной сделаешь?», и он не обратил внимания. Вся фишка этой маленькой игры – обкуривались, при этом никто не знал об этом, и начинали ржать – и никто не мог понять, чего же это мы смеемся. Просто такая глупость. И типа “Here Come The Nice” продвигала эту тему. Стив продвигал эту фишку до максимума. “Itchycoo Park” в каком-то роде тоже была такой.

Кен Шарп: “Nice” – это типа таблеток? Наркоторговца?

Йан МакЛэган: Ага, “Here Come The Nice” взялась из песни Лорда Бакли “Here Come The Nazz”. The Nazz – это типа Иисус, и песня была вроде рэпа, настоящий рэп. Ну и Стив использовал это по-своему, типа да придет Иисус (the nazz), симпатяга (the nice), дилер короче. Он имел ввиду, что придет чувак, который поможет тебе вознестись. Друг. Это не как дилер сейчас, в те дни поставщик был твоим приятелем, и ты покупал у него наркоту.

Кен Шарп: Как насчет “Green Circles”? Она была навеяна кем-то, кто с вами жил, да? Чьим-то сном?

Йан МакЛэган: Угу, думаю кислотным путешествием, не знаю….а, да, Мика O’Салливана, он жил с нами где-то в то время. У него даже был кредит на сочинительство. Что-т сомневаюсь, что он получает с этого хоть какие-то деньги (смеется).

Кен Шарп: Одна из моих любимых песен – это “Talk To You”, вам она нравится? В ней есть такие небольшие блюзовые риффы…

Кенни Джонс: Да, “Talk To You” отличная песня, все они здоровские. Все те песни хорошие. Когда есть отличный материал, отлично играешь, стараешься, реально. Когда песни обычные, всё время пытаешься куда-то себя деть, что-то с этим сделать. Всё должно быть естественно.

Йан МакЛэган: Не могу про неё ничего сказать, я её столько времени не слышал. Знаете, Пол Веллер всегда любил “Get Yourself Together”. Он пел её со мной, с моей группой в Лос-Анджелесе. И я играл с его группой. Мы играли песню Марвина Гэя. Он исполнял
”Whatcha Gonna Do About It?” и “All Or Nothing”. Но я не слышал каверов на Small Faces ни в исполнении Jam, ни Веллера.

Кен Шарп: А кавер Тодда Рандгрена “Tin Soldier” слышали?

Йан МакЛэган: Нет, никогда. Она по звучанию похожа на Small Faces? На мой взгляд, это его талант – талант быть кем-то другим. Он изумительно исполнил вещь Мотауна – “Who Cried Wolf”.

Кен Шарп: Ещё одна из любимых моих вещей – “I’m Only Dreaming”, о ней у Вас вспомнится что-нибудь?

Йан МакЛэган: Нет, не помню эту. Я помню “Eddie’s Dreaming”. Думая об “I’m Only Dreaming”, вспоминаю лишь битловскую песню… (напевает «я только дремлю» на мотив “I’m Only Sleeping”). Если б я услышал её, вспомнил бы. Так вот, я работал над книгой, и писал историю, о чем вообще эта песня (“Eddie’s Dreaming”), так что я добыл компакт-диск и слушал… не знаю, слышали ли вы исходную версию, ту, которая должна была бы быть выпущена, но концовка песни… Эдди – это Эдди Торнтон, трубач Джорджи Фейма, он и Спиди, который играл на конгах, участвовали в записи. И Эдди обкуривался вместе с нами – он из Вест-Индии (подражает ямайскому акценту): «…Должен сказать те, приятель, должен сказать те…», — это всё, что он вообще говорил. И это был сон Эдди. Эдди обкуренный. И в конце трэка они добавляют горнов, затем мы заканчиваем запись, и он начинает свой рэп, и мы записываем его затихающий голос. А теперь они выпускают компакт-диск без этой концовки, которая была главной фишкой в песне! (полной версии нет на переиздании “There Are But Four Small Faces”, но есть на боксе Charly).

Кенни Джонс: Помню, на “I’m Only Dreaming” мы все позасовывали всякие ошметки и бумашки под пианинные молоточки, и так появились эти эффекты. В записях я не только играл на барабанах, я ещё играл на барабанной табуретке кисточками. Так я играл на “If I Were A Carpenter” – мы все сидели и играли её, но что-то не заладилось с барабанной установкой, плохо звучала, так что я начал стучать кисточками по табуретке – она была довольно туго натянута. И сказал Глину Джонсу, типа отлично, усиль этот звук, так и вышло. Ещё я играл на чехле от гитары Энди Фэйруэзера Лоу на “La Booga Rooga”.

Стив Марриотт: “The Universal” была записана на моем заднем дворе. Собака лаяла, потому что мой водитель прибыл чтобы забрать меня на концерт. В тот день я проснулся, и позавтракал вареным яйцом в саду. Я взял свою 12-струнку, и сочинял эту песню, мне показалось, что она неплохо звучит, почему бы не записать. Там даже слышен голос девушки, она говорит «привет, Дэйв» дорожнику. Мы пытались повторить песню в студии, но ничего не получилось. Потому что она была какой-то непреднамеренной, и та же песня со всеми этими красными лампами и микрофонами совсем не одно и то же. Так что мы оставили кассетную версию, добавили тромбон, а всё остальное осталось – мой голос, 12-струнная гитара, и все звуки, попавшие на пленку – машины и собака. Замечательная песня! Я проснулся и подумал: «Мы – это Вселенная». Был замечательный день, светило солнце, дул ветерок, и я подумал: «какой блин чудесный день». И сочинил песню про то, что чувствовал в тот момент.

Нил Морган: Группы обычно молчат, после того как сингл подпишут к выпуску. Но хорошо известно, что вы не хотели выпуска “Lazy Sunday”…

Стив Марриотт: Нет, я хотел “Afterglow”. Но понимаете, они бизнесмены, и они знали, чего стоит “Lazy Sunday”, так же как знали об “Itchycoo Park”. Мы ведь записывали их как ещё одни песни в альбом. И фигня вышла такая, как если бы она была выпущена в Америке или Австралии. Как “Itchycoo Park” была хитом в Америке, но это блин не то, что из себя представляет группа – это была просто одна из наших маленьких песенок для прикола.

Кен Шарп: Что ты думаешь об “Afterglow”?

Кенни Джонс: Помню, будучи в Olympic…и “Afterglow”…забавно с ней тогда вышло, я сыграл на треке группы, которая была тогда в моей студии, и они предложили мне сыграть её. Я отказался. Сказал, пусть их собственный барабанщик играет на ней. Но затем я стал углубляться в воспоминания, и внезапно сказал: «ладно, я сыграю». И она чувствовалась плохо, и я был нервным, потому что мне не нравится играть песни Small Faces без остальных.

Йан МакЛэган: Я играл на ней, и понятия не имел, что это за инструмент. Я думал, что это терменвокс, но это был не он. На нем не было клавиш, на него просто кладешь руки… его приспособили для некоего подобия оркестра, которого добивались в студии. “Afterglow” реальная песня. И мне очень нравится “Tin Soldier”.

Кен Шарп: Знаешь, что меня действительно задевает в песне, так это тот звон тарелок невпопад…

Йан МакЛэган: Да знаю! Глин! Это вообще-то эхо, а не ритм…

Кен Шарп: Может, когда вы сделаете настоящее переиздание, вы уберете эти звуки…

Йан МакЛэган: Знаю, я бы с радостью! Я за! Но было бы нечестно менять звучание песни по отношению к тем, кому нравится тот ритм – разве что альтернативный микс исключительно для нас вдвоем… то была идея Глина Джонса, этот задержанный ритм. Дурацкая затея, правда. Хотя он создал для нас немало и великолепных звуков.

Кенни Джонс: Глин не знал, куда деть идею с эхо, и что из этого вышло. Но мне даже нравится. Однажды я с этим согласился, и сказал: «…ну ладно, пусть будет такой…», а затем сообразил – «но какого черта, как я это играть-то буду?». Но я выучился игре эхо – я могу теперь играть эхо. Это кажется сейчас невероятно простым, я умею делать это.

Кен Шарп: Что вы помните о записи “Tin Soldier”?

Йан МакЛэган: Меня там много – там и Wurlitzer, и пианино, и орган. Еще там потрясающий вокал Стива. Только там вначале этот женский голосок, терпеть его не могу.

Кенни Джонс: Я помню только, как все выглядели, просто как мы играли. Великая вещь – мы никогда не переигрывали и не переаранжировывали песни. Просто так, вот оно, работает, отлично. Все записывалось с первого или второго повтора. А наши проигрыши! Глин записывал наши джэмы – “Rollin’ Over” это джэм – мы просто джэмовали, а у него по случаю была оставлена включена запись.

Кен Шарп: Думаю, П.П.Арнольд добавила немало в ваши песни…

Йан МакЛэган: Да, о да. Я наткнулся на неё в Лос-Анджелесе в году 1978м. Мой бухгалтер на связи с ней в связи с разборками по материалу Immediate, и я послал ей пламенный привет, мы не виделись черти сколько.

Ронни Лейн: (“Tin Slodier”) характерная вещь Стива. Она напоминает мне место на реке Темзе, где Стив жил, маленький дом, и лодка, он разбил ее! Там он написал “Lazy Sunday”, история всамделишная, соседи вечно долбили в стены, пока он «хулиганствовал», как в песне.

Кен Шарп: Группа, якобы, была в середине записи нового альбома, когда Стив ушел. Если так, насколько много вы уже сделали? С песнями, вроде “Don’t Burst My Bubble”, “The Autumn Stone”, “Red Balloon”? Принимал ли Питер Фрэмптон участие в записи материала?

Йан МакЛэган: Нет, Фрэмптон никогда не играл ни на одной из них. Мы работали над новым альбомам, и Immediate выпустила его под именем “In Memoriam”, против чего мы возражали, поэтому взамен она выпустила его ещё раз под именем “The Autumn Stone”. Однажды, когда мы получим права на этот материал, мы засядем в студии, и доведем его до конца.

Кен Шарп: Вы, ребята, записывали и продюсировали песню для П.П.Арнольд под названием “(If You Think You’re) Groovy”. Есть ли версия этой песни в исполнении Small Faces?

Йан МакЛэган: Ну, мы записывали, играли на версии Пэт (П.П.Арнольд), так что мы там есть на треке. Не помню, пел ли Стив её или был ли его вокал сопровождающим.

Кенни Джонс: Одна из любимых песен, что забавно, вышедшая не под нашим именем – это песня П.П.Арнольд “(If You Think You’re) Groovy”. Мне кажется, что существует версия с вокалом Стива. Мне кажется, я слышал её. Может у кого-то из нас лежит где-нибудь копия, я посмотрю у себя.

Кен Шарп: Версия великолепна, и П.П.Арнольд поет здорово, но я могу себе представить, как Стив поет её – уверен, он исполнил бы её потрясающе…

Кенни Джонс: Мне казалось, Стив с Ронни были рады отдать эту песню ей, она бы все равно не стала большим хитом для Small Faces. Мне-то все равно, я играл на ней, хот я и вышло это случайно. Мы все пришли в студию, а Пэт записывалась там со своей группой. И у барабанщика что-то вдруг не заладилось, не поймите меня неправильно, он был отличным барабанщиком (прим. ред.: группа Пэт стала потом группой The Nice), но по каким-то причинам не удавалось сыграть правильно. Мы были в кабине с Глином Джонсом, Стив пытался показать ему, как играть эту песню, а я подошел к рубке и сказал: «эй там, попробуй сделать так…ну, сейчас, приду, покажу…». Я сел за барабаны и показал ему, хотя никогда не играл этой песни прежде. И он выучил как играть, а затем они дошли до следующего куска, и снова что-то выходило не так, так что я показал ему и этот отрывок. В конце концов он сказал: «…ну ладно, давай просто ты играть будешь…», и я ответил «нет, это будет неправильно, играй ты…». Ну а потом каждый ввернул свое словечко, и под конец играл я. Ну а вышло в конце концов, что все Small Faces участвовали в записи.

Кен Шарп: Помнишь ли другие песни, на которых вы играли с П.П.? Играли ли вы на её хите “The First Cut Is The Deepest”?

Кенни Джонс: Не помню, честно. Мы много всего играли – довольно много сессий со многими людьми мы устраивали в те дни. Великая вещь была тогда – мы все были как одна огромная группа. Все играли вместе.

Кен Шарп: Был ли ты вовлечен в записи Оркестра Эндрю Луг Олдэма?

Кенни Джонс: Вполне вероятно, я много где играл.

Кен Шарп: Кажется, что тогда это совсем не зависело от денег, как было потом, и каждый музыкант пытался помочь другому…

Кенни Джонс: О да, без сомнения.

Кен Шарп: Могу я спросить вас о нескольких специфических песнях, которые считаются ауттейками оставшихся Small Faces. Как насчет “Be My Baby”?

Йан МакЛэган: Не, не помню. Может была.

Кенни Джонс: Да, мы делали её, помню. Где-то лежит.

Кен Шарп: Песня The Supremes “Love Is Here And Now You’re Gone”?

Йан МакЛэган: Звучит, как будто в ней должно быть слишком много аккордов, чтобы мы могли её перепеть… Не помню её.

Кенни Джонс: Не могу её восстановить в памяти, но очень возможно, что мы её делали.

Кен Шарп: Как насчет “Mind The Doors Please”, привет лондонской подземке с монотонным вокалом Ронни Лейна?

Йан МакЛэган: Помню звучание этой фразы (смешным голосом): «…осторожно, двери закрываются!…». Как песню я её не помню.

Кенни Джонс: А, да, забавно было. Мы были в Olympic, на самом деле один я там ерундой занимался. Я целый день барабанил на тамтамах. Я играл без перерыва, ну типа просто искал различные способы делать филинги, подбирал различное звучание. И они оставили меня в покое заниматься этим – они знали, что я искал пути достижения нового звука – одна из замечательных фишек группы. Хотя и эти тамтамы звучали раздражающе, и я даже заработал прозвище «Заткнись, Кенни», ну вы понимаете. Ну так вот, играл я на тамтамах, и тут пришел этот звук, я играл так, как будто бы был на поезде (повторяет звук). Все быстрей и быстрей, и Ронни услышал, что я делаю, и снова телепатия, он начал играть понижающуюся бас-партию, как будто бы поезд, и нам всем понравилось. Вещь, правда.

Кен Шарп: Как насчет “Shimmer”? Это могут быть рабочие названия, вы понимаете…

Йан МакЛэган: Нет.

Кенни Джонс: Нет.

Кен Шарп: А насчет “Uncle Charlie’s Fruitgum”?

Кенни Джонс: Нет.

Йан МакЛэган: Сейчас похоже, что это работа Эндрю Олдэма. (гневно) Дерьмовые названия! У нас была “Donkey Rides, A Penny, A Glass”, и эти звучат так, будто бы Эндрю усиленно пытался придумать названия, похожие на наши.

Кен Шарп: А что с “Wallop McKenzie”?

Йан МакЛэган: Это больше похоже на наше название, потому что фразу Вэллоп Маккензи употреблял наш водитель Билл Корбетт, он говорил: «…а едешь туда-то, потому туда-то, и Вэллоп Маккензи, вот ты где…».Тарабарщина.

Кенни Джонс: Да, есть такая. Хотя я её и не помню. И скажу вам, где они все, все эти песни хранятся на мульти-треках, и я хочу их достать, у кого бы они ни были. Я хочу хранить их. Все настоящие ауттейки.

Кен Шарп: “Shake” была изначально спета в живую на сцене Ронни (прим. ред.: концертные БиБиСи сессии стоит искать на разных бутлегах).

Йан МакЛэган: Правильно, её всегда пел Ронни. Он ещё всегда пел песню Уилсона Пикетта.

Кен Шарп: Почему вы под конец стали записывать такие каверы как “If I Were A Carpenter”, “Every Little Bit Hurts” и “Red Balloon”?

Йан МакЛэган: Нам они просто нравились. Это чудесные песни. Мы играли песню Лонни Мэка под названием “Why”, мы постоянно её слушали, не знаю даже, записали мы её или нет. Может есть где-то песни типа “Be My Baby”. Не знаю. Мы много чего играли в живую, никогда не записывая.

Кен Шарп: Были ли песни, которые группа сочинила, но не записала?

Йан МакЛэган: Нет, в основном всё сочиненное мы записывали. Хотя мы записали песен 20, из которых только 9 выпустили.

Кен Шарп: Т.е. не так уж много выходит не выпущенных песен?

Йан МакЛэган: Думаю, что нет. Я послушал некоторые вещи с бокса, выпущенного Charly, и не знаю. Не уверен даже, что это всё наше. На кассете можно достать альбом “Rod Stewart and The Small Faces”, но между ними нет никакой связи. Никогда и не было. Связь – это Immediate, мы писались на Immediate, и у Рода был альбом на Immediate, так что на альбоме одна сторона Рода Стюарта, а другая Small Faces. И там эти дурацкие ремиксы, без вокала и остального.

Кен Шарп: И что это за песни без вокалов? Откуда этот материал?

Йан МакЛэган: (раздраженно) Понятия не имею, хотелось бы увидеть пленки. Не думаю, что хоть что-то из этого делали мы!

• Часть пятая — в студии